Ipse dixit
15 октября исполнилось 200 лет со дня рождения М. Ю. Лермонтова. В истории русской литературы Лермонтова отчётливо
оттеснили на второе место после Пушкина, сделав его, очевидно, «луной русской поэзии».
Вообще, к Лермонтову отношение как бы с чувством неловкости. Он не восклицал: «Да здравствует солнце, да здравствует
разум!». Не гнал позитивный банал, который считается критерием «бесспорности». Напротив, был очень мрачен, был носителем
демонического тренда (пожалуй, впервые в российской словесности). Мережковский считал, что Лермонтов предвосхитил Ницше
в концепции сверхчеловека. Причём у Михаила Юрьевича она получилась едва ли не глубже! На самом деле позиция Лермонтова
для русского поэта того времени уникальна: он отмежёвывался от тех образцов, за следование которым иные дорого бы дали.
«Нет, я не Байрон...». Пушкин ни разу не сказал, что вот я, мол, не тот-то (какой-нибудь французский поэт второго ряда). Он понимал,
что многим обязан именно французской поэзии и даже в лицейские годы сочинял по-французски. А Лермонтов с ходу: «Я — другой...».
Удивительна лермонтовская проза. Он писал примерно в те годы, когда в Европе творили Шарль Нодье, Арним фон Брентано и
другие романтики. Кьеркегор написал свой философский роман в письмах, считающийся великим. Сегодня этих западных классиков,
если честно, невозможно читать. Особенно Кьеркегора. Ужасно скучно. Лермонтов читается так свежо и остро, как никакой Коэльо и
Мураками, изображающие из себя современных классиков.
Его тексты лингвистически не устарели. Достаточно положить рядом с его «Героем» воспоминания или художественные произведения
его же современников о кавказской войне — всё станет понятно! С одной стороны, унылое пережёвывание банальности в формате
тогдашней культурной матрицы, с лермонтовской же абсолютно личное, взрывное, уникальное видение.
Не навязываю мнение, но для меня Лермонтов поэт № 1. Раз и навсегда. Он противостоит принципиально Пушкину, тот был человеком
системы. Лермонтов сознательно и до конца антисистемен. Конечно, по большому счёту не обязательно ему было быть таким «плохишом»
в быту. Необязательно было провоцировать беднягу Мартынова. Можно было стоять на платформе антисистемности, как бы ни сходя до
мелких гадостей. Но Лермонтов был цельным человеком. И его агрессивный «плохишизм» это не умаление его фигуры, а напротив — следствие
масштаба. Против течения — во всём! Благодаря фундаментальной антисистемности Михаил Юрьевич удостоился по смерти высшей похвалы
от российского государя: «собаке собачья смерть». Пушкину долги платит, а Лермонтова провожает из этого мира с проклятием. Это дорогого стоит.
И ещё одно. Именно в Михаиле Юрьевиче проступает контур «русских мальчиков», так глубоко понятых и прописанных Достоевским. Хотя
сам Достоевский на сознательном плане этого не увидел, и Лермонтова, вроде бы, по заслугам не оценил. Сейчас через 200 лет становится
понятным, что так глубоко как Михаил Юрьевич не капнул никто. Поистине, чисто русский глашатай сверчеловечества!
16 октября 2014 ГД
оттеснили на второе место после Пушкина, сделав его, очевидно, «луной русской поэзии».
Вообще, к Лермонтову отношение как бы с чувством неловкости. Он не восклицал: «Да здравствует солнце, да здравствует
разум!». Не гнал позитивный банал, который считается критерием «бесспорности». Напротив, был очень мрачен, был носителем
демонического тренда (пожалуй, впервые в российской словесности). Мережковский считал, что Лермонтов предвосхитил Ницше
в концепции сверхчеловека. Причём у Михаила Юрьевича она получилась едва ли не глубже! На самом деле позиция Лермонтова
для русского поэта того времени уникальна: он отмежёвывался от тех образцов, за следование которым иные дорого бы дали.
«Нет, я не Байрон...». Пушкин ни разу не сказал, что вот я, мол, не тот-то (какой-нибудь французский поэт второго ряда). Он понимал,
что многим обязан именно французской поэзии и даже в лицейские годы сочинял по-французски. А Лермонтов с ходу: «Я — другой...».
Удивительна лермонтовская проза. Он писал примерно в те годы, когда в Европе творили Шарль Нодье, Арним фон Брентано и
другие романтики. Кьеркегор написал свой философский роман в письмах, считающийся великим. Сегодня этих западных классиков,
если честно, невозможно читать. Особенно Кьеркегора. Ужасно скучно. Лермонтов читается так свежо и остро, как никакой Коэльо и
Мураками, изображающие из себя современных классиков.
Его тексты лингвистически не устарели. Достаточно положить рядом с его «Героем» воспоминания или художественные произведения
его же современников о кавказской войне — всё станет понятно! С одной стороны, унылое пережёвывание банальности в формате
тогдашней культурной матрицы, с лермонтовской же абсолютно личное, взрывное, уникальное видение.
Не навязываю мнение, но для меня Лермонтов поэт № 1. Раз и навсегда. Он противостоит принципиально Пушкину, тот был человеком
системы. Лермонтов сознательно и до конца антисистемен. Конечно, по большому счёту не обязательно ему было быть таким «плохишом»
в быту. Необязательно было провоцировать беднягу Мартынова. Можно было стоять на платформе антисистемности, как бы ни сходя до
мелких гадостей. Но Лермонтов был цельным человеком. И его агрессивный «плохишизм» это не умаление его фигуры, а напротив — следствие
масштаба. Против течения — во всём! Благодаря фундаментальной антисистемности Михаил Юрьевич удостоился по смерти высшей похвалы
от российского государя: «собаке собачья смерть». Пушкину долги платит, а Лермонтова провожает из этого мира с проклятием. Это дорогого стоит.
И ещё одно. Именно в Михаиле Юрьевиче проступает контур «русских мальчиков», так глубоко понятых и прописанных Достоевским. Хотя
сам Достоевский на сознательном плане этого не увидел, и Лермонтова, вроде бы, по заслугам не оценил. Сейчас через 200 лет становится
понятным, что так глубоко как Михаил Юрьевич не капнул никто. Поистине, чисто русский глашатай сверчеловечества!
16 октября 2014 ГД